Мысли вслух...

Владимир Александрович и в былые времена, когда занимал ответственные должности, не особенно приветствовал, чтобы его фотографии мелькали на страницах газет. Он не давал интервью с оценками данного политического момента. Мне же, на правах двоюродного брата и ценя нашу крепкую мужскую дружбу, удалось-таки разговорить его. Вот что из этого получилось.

– Как работалось в «застойные» годы?
– Время было интересное. Руководили районом умные, достойные люди. В.И. Силуянов собрал очень сильную команду единомышленников. Вельский район по праву считался одним из лучших в Архангельской области.

– Неужели все вельчане были довольны? Как же диссиденты?
– Диссидент – человек, не согласный с существующим строем (социализм, капитализм). В стране были такие. В основном, это люди грамотные, образованные, и за свои убеждения им приходилось нелегко. Были и такие, кому не нравились руководители государства. В городе имелись несколько человек, так называемых инакомыслящих. На Копалихе проживал товарищ, который сочинял критические стихи на Л.И. Брежнева. Всем этим занималось КГБ. Наказание грозило достаточно суровое.

– А сейчас?
– Я скажу так: щеголять словоблудием, когда тебе не грозит тюрьма или психушка, легко. Порой суетятся, шумят, и никакой конкретики. Не знаешь даже, что они хотят на самом деле. Большинство просто оказались никчёмными людьми, и это их задевает, хотят показать себя, только и всего. Одно время я жил на улице Октябрьской. Часто возле мусорных баков приходилось видеть пропитого грязного парня. Сейчас он, вроде, изменился, но опять впадает в крайность – на каждом углу кричит, что настало время убрать с площади памятник Ленину. Ведь это наша история, а историю забывать нельзя.

– Человек, возглавляющий милицию, был всегда на виду у горожан. «Доброжелатели» были?
– Одно время в райотделе работал молодой офицер, выпускник школы милиции. Уж не знаю, что у него была за страсть, но он завалил анонимками все вышестоящие организации, вплоть до министерства. Приезжали комиссии, разбирались. Конечно, ничего не подтверждалось, но нервы людям основательно трепали.

– Случалось ли встречаться с людьми, которые не без твоего участия попадали за решётку?
– Довольно часто. Реагировали по-разному: одни искренне раскаивались, корили себя за содеянное; другие обижались на весь белый свет, но только не на себя – этим объяснить что-то бесполезно!

– В советских фильмах полно романтики, героизма работников милиции. Много неправды?
– Да нет. Я сам знал много хороших, честных товарищей, для которых работа была смыслом жизни. Когда наступила эпоха перемен, их знания и опыт оказались невостребованными. В результате органы правопорядка потеряли ценных настоящих профессионалов.

– Смена названия милиции на полицию. Какое Ваше отношение.
– Очень отрицательное. Обидели людей в погонах и старшее поколение наших граждан.

– В криминальной хронике всё чаще стали появляться сообщения о так называемой «явке с повинной». Непонятно: украл и тут же пошёл каяться?
– Здесь , пожалуй, перебор. В лучшем случае – глупость, в худшем – подтасовка. Не стоит считать читателей абсолютными идиотами, тогда и сам не окажешься в дурацком положении.

– Текучесть кадров была?
– В милиции, как и в других организациях, основным бичом являлось пьянство. Мы боролись с этой заразой, и если не помогало – увольняли.

– Отношение к смертной казни?
– Смотришь по телевизору: стариков убивают из-за квартир, у фронтовиков грабят заслуженные ордена и медали, молодые родители могут запросто задушить своих младенцев. О какой морали и нравоучении может идти речь?! Только боязнь смертной казни может остановить этих негодяев!

– Возле здания полиции огромное скопление дорогих автомобилей...
– Я понял, на что ты намекаешь. Но ребята получают приличную зарплату, наверное, берут кредиты. Возможно, немного выпендриваются друг перед другом. Всё это не суть важно. Самое главное, чтобы работали хорошо и вернули доверие народа к органам МВД. Лет 5 назад ко мне в деревню нагрянул в гости начальник областного УВД. Засиделись мы в тот вечер, говорили о многом. Уже прощаясь, генерал спросил, какой марки автомобиль у меня. А я за всю жизнь имел только мотоцикл «ИЖ», «Запорожец», «Жигули» первой модели. После выхода на пенсию купил старую «Ниву», ей сейчас 30 лет. И ничего – бегает.

– После выхода на пенсию ты был членом областной коллегии по назначению судей. Что за люди желали обладать заветной мантией?
– Членами коллегии были люди с большим жизненным опытом, в основном, юристы. Нас утверждали на областной сессии депутатов. Мы в свою очередь рассматривали кандидатуры на пост судей. Отбор был жёсткий, принципиальный, но честный! От нашего решения, а потом от работы судей зависели людские судьбы. Ответственность была огромной!

– В период руководства отделом приходилось ли преступать закон, даже в благом намерении?
– Дело было в разгар лета. Самая сенокосная пора. Посадили на 15 суток пежемского мужика, моего земляка. Считай, посадили ни за что. Одна вздорная бабёнка, продавец местного магазина, пришла на работу не в духе. Чтобы поднять настроение, взяла и обхамила покупателя. Тот огрызнулся. Вот тут-то она и отыгралась. На пару с участковым так грамотно всё расписали, нашлись и свидетели. Мужик и опомниться не успел, как оказался в камере.

Утром привели его в кабинет. Знал я его хорошо: беспрекословный труженик, на нём рубаха от пота не просыхала, дома пятеро ребятишек, мать-инвалид. Уж как они с женой ни пластались – всё никак из нужды выбраться не могли.

Стоит он у порога, чёрный, худой, волосы взлохмачены, голову опустил, но на жалость не давит. Молчит. Не стал я ему проповеди читать, лишь спросил: «С сенокосом-то теперь как?» Он только рукой махнул, отвернулся! Ну нет, просто так я вам мужика не отдам! В ту пору я каждый вечер после работы ездил в деревню к родителям, они что-то приболели. Вывел я соседа из камеры и повёз в деревню. Утром пообещал забрать в город. Видел я потом, как они с женой огородами пробирались на свой участок сено косить. И так жалко мне стало этих бедолаг, что комок в горле застрял... Несколько дней вот так я и во-зил мужика в деревню. Пока один местный тракторист не подошёл ко мне: «Александрович, не рискуй! Мы с мужиками подсобим Арсехе».

– И никто не настучал?
– Никто!

– Какое отношение к Богу?
– Помнишь фильм «Берегись автомобиля»? Святой отец, покупая ворованую «Волгу», говорит: «Одни свято верят, что Бог есть, другие не менее свято утверждают, что его нет!»

– Ну, а ты?
– Чем ближе к финишу жизни, тем больше хочется, чтобы он был. Хотя всю жизнь был атеистом, и мне трудно поверить в загробный мир. Рано или поздно все мы об этом узнаем.

– Жалеешь ли о чём?
– Жизнь как-то быстро прошла. Другой раз не спится, лежишь, а перед глазами ещё совсем молодые родители, брат, сёстры. То мы с ними косим на дальних полянках, то на мельницу едем. Всё помню, даже клички коней, коров, собак...

– Какая у тебя пенсия, льготы? Хватает?
– Льготы есть, размер пенсии 20 тысяч. Если скажу, что не хватает, всё равно не добавят. Будем считать, что хватает. Да и «не хлебом единым...»

– Многие горожане, в том числе и твои бывшие подчинённые, отзываются о тебе как о грамотном, спокойном, рассудительном руководителе, способном вникнуть в суть проблем. Что повлияло на такой стиль руководства?
– Наверняка, воспитание в большой дружной семье, также 3,5 года я проходил срочную службу в Германии. Приходилось ездить на различных автомобилях с высокими начальниками наших войск. Это были все заслуженные люди, фронтовики, и относились они к солдатам по-отечески. До сих пор служба, хоть и была довольно продолжительной, вспоминается с тёплым чувством.